EXPEDITION 17 / part one, Elektrozavod gallery, Moscow, 2017
27.03. - 03.04.2017
Exhibition of the working group of artists: Ivan Egelskii, Tatiana Mironova, Nikolai Onishchenko, Sergei Prokofiev, Ilya Romanov, Dima Filippov
Works: sketches, research materials, tools, etc.

We are planning the trip: draw the map, chart the routs, and pack for the travel. Everybody checks inventory of the necessary things to travel in the exhibition space. Sketches of future works and instruments to explore the territories are presented along the defined by us coordinate. Each participant travels with his own luggage of expectations, that is why the materials are heterogeneous: next to the bow with arrows one can find water from crimson lake in Altay region, and photos from the future expedition sites are on the same sheet with a pyrotechnic panel. The exhibition architecture sets expectations and demonstrates the results of the previous trips. The combination of the museum architecture strictness and the absurd diversity of materials forestall the future experience of the exhibition.

Sergey Prokofiev:
If you think about Russia, you feel the void. Steppe, desert, mega-city, capital. There are places so empty that it makes them filled. And this is their main challenge. On the one hand, the scale makes all the things invisible, on the other hand, small things can cheapen natural empiness. The essence of the place seems to be hidden under layers but If you start peeling off, you will understand there is only emptiness beneath. Therefore, those places are the same as others since the meaning comes with the person. Mega-cities and capitals especially concentrate resources; in other words, they concentrate materiality. The most interesting thing is that the emptiness of the whole Russia is being concentrating in the same way, reaching its absolute just inside the Kremlin walls. We can say that Moscow is the opposite to Gornyak. We can see so many differences between those two places that they create white noise and no one has its own voice to speak for itself. That is why those places are the same for me. I do not want to make any difference between places in general but in this case it becomes very difficult to talk about them. So, the only thing you can do is to assign it and exploit it. I do not want to catalogue or exoticize them with their differences. Let places moan of oppression yet it will be their voice. I seem to be an alien in any place: I cannot say anything to locals except that even their place can give them feeling of sublime. And leave it…

Dima Filippov:
Gornyak is my hometown, I grew up there. It certainly creates aberrations in my perception of our future trip. For me, those places are «saint» to some extent, existing in them I have revealed my desire to devote my time to exploring spaces, their history, their influence on people’s destinies, and exploring what art is. Every time returning there I open something new which then influence my attitude to life as well as my artistic practice. The paradox here is that those spaces became a part of Russia several centuries ago yet some of them belong to the other country now. So, there is Kazakhstan that used to be the main military and space USSR polygon and the Altai which political destiny is changed with every new governance. Those places for me are the reflection of everything which I see happening in Russia at the moment. Now I understand that my main interest in art is to open new places and represent them through my personal experience. Gornyak has become the starting point for it, so for me it is the center of art. That is why my desire to go there with my colleagues and open new situations appears to be very precious for me. Strange feeling I have that it will be my first time there.

Tatyana Mironova:
Incomparability of the experience I’ve got when travelling and representation of this experience seems pretty absurd to me. What did I bring from the place where history is almost dissolved in the air? A toy sand mold, a bouncing ball, several pebbles picked up at lakesides and banks of rivers, a piece of wood that seemed very beautiful to me and a pile of overexposed photos.

Kolya Onishenko:
In my youth when I studied in the university we used to go to paint outdoors which was also a kind of entertainment for us. I am sure this tradition still exists. After the first trip with tents, bonfires and other activities I realized that I am not very much into those trips “to the heart of Russia”. Well, I do like that but from the distance, like watching the landscape from the car or out of the train window. Neither boundless green fields nor light pink dawns can create a feeling of harmony in me. The lack of comfort, heat or cold, obsessive insects and dirt simply emotionally destroy the whole beauty around me. Also, there is something awkward and ridiculous in this beauty. Nevertheless, I can not avoid appealing to such mythical and powerful phenomenon as nature and travel.

Ilya Romanov:
This winter was hard for me to cope with, so I am looking for some calm and enlightenment in our trip to the Altai and I want my fears to disappear. I feel I need this trip; otherwise, Moscow is going to kill me. At the exhibition I want to present two objects. The first one is a recorder which I always take with me when travelling. The second one is an empty vial that contained medicine which was given to me with i. v. drip when I was in rehab after heavy drinking. This is a symbol of the passing winter.

Ivan Egelskii:
To see, to touch, to feel. People have not learned to avoid sensual experience yet. Therefore, despite technical progress, the artist still has to prove his interest in local landscape which might be just inability to use new media as well as respect for the tradition. Thus, led by my research instinct I feel the need to make analysis of the local situation with my personal involvement. Maybe, I will make it just to abandon the local in favour of the upcoming universal.


Мы планируем поездку: рисуем карту, намечаем маршруты путешествий и собираемся в дорогу. В пространстве выставки каждый проводит инвентаризацию необходимых в поездке вещей. Вдоль заданной нами координаты представлены эскизы будущих работ и инструменты для исследования территории. Каждый участник едет с собственным багажом ожиданий, поэтому материалы неоднородны: рядом с луком и стрелами вода из малинового озера в Алтайском крае, а фотографии из мест будущей экспедиции на одной плоскости с пиротехническим пультом. Архитектура выставки задает горизонты наших ожиданий и показывает результаты прошедших поездок. Сочетание музейной строгости архитектуры и абсурдного разнообразия материалов предвосхищает будущий опыт экспедиции.

Сергей Прокофьев:
Если подумать о России, то это пустота разной степени разреженности. Степь, пустыня, мегаполис, столица. Есть места, в которых настолько ничего нет, что все уже есть. Это их главный вызов. С одной стороны, масштаб подавит любые большие вещи, с другой - малые активности могут опошлить естественную пустоту. Кажется, что суть места скрыта под многими слоями, но если начать копать, то станет понятно, что под ними только пустота. Этим оно не отличается от любых других мест, смысл приходит вместе с человеком. Если его начать деконструировать, то окажется, что он содержался в тех самых слоях, которые, казалось бы, его скрывают. Мегаполисы, а особенно столица концентрируют ресурсы, материальность в этих местах концентрирована. Самое интересное, что также концентрируется пустота всей России, абсолюта она достигает внутри кремлевских стен. Можно сказать, что Москва диаметрально противоположна Горняку и его окрестностям. Видимых отличий так много, что вместе они сливаются в белый шум, ни у одного из них не хватает голоса, чтобы заявить о себе. Поэтому для меня эти места не отличаются друг от друга. Вообще не хотелось бы делать различий между местами, но тогда становится крайне сложно что-то о них рассказать, остается их присваивать и просто использовать в своих целях. Не хочется их каталогизировать и экзотизировать разной степенью различия между собой. Пусть места издадут тонкий стон угнетения, но это будет их голос. Похоже, что я чужой в любых местах, по сути я ничего не могу сказать их жителям кроме того, что и там можно испытать трепет возвышенного. И уехать...

Дима Филиппов:
Я вырос в этих местах, Горняк мой родной город. Это, безусловно, создает для меня определенные аберрации восприятия будущей поездки. Для меня эти места являются в какой-то мере «святыми», в диалоге с ними я осознал свое желание посвятить свое время исследованию пространств, истории, их влиянию на судьбы людей, и тому, что есть искусство. Каждый раз, приезжая туда, я открываю новые «частоты», то, что затем влияет на мою художественную практику и на отношение к жизни. Парадокс в том, что они стали частью России несколько веков назад, а многие из них теперь находятся в другой стране. Казахстан, который практически весь был главным военным и космическим полигоном советского союза, и Алтай, чья судьба менялась с приходом каждой новой власти. Для меня в каком-то смысле эти места отражают происхождение того, что я вижу в России сейчас. Сегодня я пришел к выводу, что мой главный интерес в искусстве заключается в открытии новых мест, показе их зрителю через свой опыт. Горняк стал отправной точкой для этого, и именно он является для меня центром искусства. Поэтому желание приехать туда с моими коллегами и открыть вместе новые ситуации представляется мне очень ценным.
Странное чувство как будто я еду туда впервые.

Татьяна Миронова:
Несопоставимость опыта места и его репрезентации кажется почти абсурдной. Что я привезла из поездки по местам, где история буквально растворена в воздухе? Формочку для песка, мяч-попрыгунчик, камешки, собранные на берегах рек и озер, которые я увидела, красивую корягу и стопку засвеченных фотографий.

Коля Онищенко:
В юности, когда я учился в университете, мы, конечно, ездили на всевозможные пленэры. Да и просто было такое развлечение выезжать "на природу". Уверен, традиция эта жива и сейчас. Уже после первой такой поездки, с палатками, кострами и прочими утехами я понял, что природу и все эти путешествия "в глубь России" я не люблю. Нет, люблю конечно, но с соблюдением определенной дистанции, из окна автомобиля, или проезжая на поезде. Никаких гармоничных ощущений бескрайние поля, зеленые дали и розоватые рассветы во мне не вызывают. Отсутствие комфортных условий, жара или холод, навязчивые насекомые и грязь просто эмоционально перекрывают окружающую красоту. Да и есть в этом величии нечто несуразное и нелепое. Тем не менее, не обращаться к такому мощному, мифологичному явлению как природа и поездка я не могу.

Илья Романов:
Эта зима была трудной. я ищу в поездке на Алтай какого то просветления и успокоения страхов.Поездка мне просто необходима - иначе, Москва меня доконает. на выставке я хочу показать предмет,который со мной во всех путешествиях - это блокфлейта. второй объект - это бутыль из-под лекарства, которое мне вливали внутривенно в процессе реабилитации после запоя - это символ ушедшей зимы.

Иван Егельский:
Увидеть, потрогать, прочувствовать. Пока люди так и не научились обходить чувственный опыт, и не смотря на прогресс художник должен доказать факт личного присутствия и соучастия месту и местному. Возможно это лишь ретроградство и неумение использовать новые возможности, возможно – дань традициям. Именно поэтому исследовательский инстинкт сразу подсказывает, что необходимо выстроить точный анализ ситуации, с личным участием. Возможно лишь для того, чтобы в итоге отказаться от всего локального в пользу неизбежно наступающего нового универсального.